Когда Челлини показал свою восковую модель герцогу и герцогине, те не смогли скрыть своего восхищенного изумления. Для работы художник попросил у герцога подысканный им дом. В оплату за него он предложил герцогу две пары превосходных ювелирных изделий, сработанных еще во Франции. Желая полностью приручить мастера, Козимо I милостиво сказал: «Возьми себе, Бенвенуто, свои вещицы, потому что мне нужен ты, а не они, а ты получи свой дом и так».
И Челлини, по обыкновению, смело и даже с какой-то яростью увлекся работой. Старый дружище Тассо, с которым они когда-то в юности вместе бежали в Рим, изготовил деревянный каркас для Персея, Челлини подобрал себе в натурщики стройного, сильного юношу и начал лепить. Для быстроты фигуры Персея и Медузы он делал отдельно друг от друга, чтобы потом можно было их соединить, и тогда статуя была бы готова. Желая опробовать, как ведет себя местная глина при обжиге, он между делом вылепил бюст Козимо I и отлил его из бронзы. С тех пор герцог и герцогиня не давали художнику спокойно работать, докучая то одной, то другой просьбой. Они захотели даже, чтобы Челлини переехал к ним во дворец и, таким образом, целиком посвятил себя их прославлению. Но он резко отказался.
Хитрый герцог, видя, что художник страстно увлечен созданием статуи, сократил до минимума ассигнования на работу, и Челлини вынужден был взяться за свой кошелек. Как всегда, художнику стали досаждать бездарные соперники. Они прожужжали уши их величествам, предрекая, что у Челлини не получится достойного Флорентийской академии памятника. Бенвенуто хотел было взяться за шпагу, чтобы покончить с клеветниками, но сдержался. «Если я кончу свою работу, — решил он, — я надеюсь сокрушить ею всех моих злодеев-врагов». Зайдя однажды в мастерскую, герцог менторски заметил: «Бенвенуто, эта фигура не может у тебя выйти в бронзе, потому что искусство тебе этого не позволит». Слова были сказаны под горячую руку. В таких случаях Челлини не лез за словом в карман: «Государь, ваша высокая светлость слишком верит тем, кто ей говорит столько плохого про меня, или же она в этом не разбирается». Герцог не ожидал такого прямого ответа и запальчиво сказал: «Я считаю, что разбираюсь в этом, и разбираюсь отлично». Бенвенуто выслушал и сказал как отрезал: «Да, как государь, но не как художник». Челлини добавил еще, что его величество, зная нужду художника, лучше бы помогал ему не досужими советами, а так необходимыми для продолжения работы деньгами. Тут герцог замолк и тотчас ушел.