Немногим художникам удалось так полно и ярко выразить своим творчеством эпоху, в которую он жил, как это сделал итальянский скульптор и архитектор Джованни Лоренцо Бернини.
Всеобщее восхищение вызывали его способности не только зодчего и скульптора, но и живописца, комедиографа, актера, режиссера феерических спектаклей, конструктора театральных машин и декораций. Бернини очень много сделал для изменения облика вечного города Рима. Его творениями не перестают восхищаться и в наши дни.
Современник и биограф Бернини Филиппо Бальдинуччи в своей книге «Жизнеописание кавалера Бернини» так говорит о внешности и характере художника: «Был кавалер Бернини роста среднего, цвета кожи смуглого, волосы у него были черные, позднее поседевшие от возраста. Глаз у него был вдохновенный и живой с пронзительным взглядом, брови большие и густые, он был горяч в действии и настойчив в словах». Придворный Людовика XIV Шантелу называет Бернини одним из лучших умов, какие создавала природа.
Бернини — блестящий светский человек и в то же время неутомимый труженик, страстно любящий искусство. По свидетельству Бальдинуччи, он работал «без единой передышки», и, когда его не отвлекали занятия архитектурой, он «до самых последних лет отдавался ручной работе над мрамором», рубил, тесал, шлифовал камень по пять-семь часов в день. Такой труд не могли вынести даже его молодые помощники. Если его пытались оторвать от работы, он говорил: «Оставьте меня, я влюблен». Он обращался с мрамором с большой легкостью и непосредственностью, считая, что скульптор должен «заставить камень быть послушным руке не меньше, чем тесто или воск». Работая, в пылу увлечения он мог свалиться с лесов, поэтому при нем всегда приходилось держать молодого помощника. После окончания работы он был «насквозь вымокшим от пота, после чего, однако, благодаря своей крепкой натуре, немного отдохнув, быстро приходил в себя». По словам Бернини, из всей прожитой им жизни, исключая время еды и сна, он не сумел бы набрать свободного времени больше чем на месяц.
Такое подвижническое служение искусству наряду с природной одаренностью и не угасшими с возрастом энергией и волей позволили Бернини стать «властителем дум» своего столетия.
Необычайная одаренность Лоренцо проявилась очень рано. По семейному преданию, в восемь лет он изваял мраморную головку ребенка. Он был еще мальчиком, когда, копируя чей-то рисунок по заданию отца, изменил ракурс одной из фигур, придав ей более естественный вид и поворот. Считая это случайной удачей, отец указал ему на ошибку. На это Лоренцо ответил, что, «если ему всегда придется следовать за кем-нибудь по пятам, ему никогда не удастся с легкостью кого-либо превзойти».
В 1507 году отец Лоренцо скульптор Пьетро Бернини с семьей переехал из Флоренции в Рим.
В Риме юный Лоренцо много времени уделял рисунку. В течение трех лет он непрерывно «от рассвета до вечернего звона» запирался в залах Ватикана, стараясь перенять искусство предшественников.
Благодаря напряженному труду он скоро достиг такой известности, что по всем римским академиям о нем заговорили как о явлении невероятном и еще никогда не виданном. Молва дошла до папы Павла V, который пригласил юношу к себе и как бы в шутку спросил его, смог ли бы он нарисовать ему пером голову святого Павла. Через полчаса Джованни Лоренцо представил готовый рисунок, смело выполненный свободным штрихом, к крайнему удовольствию и удивлению папы. Он поручил талантливого мальчика заботам кардинала Маффео Барберини, приказав ему не только присутствовать на занятиях Бернини, но также «поддерживать и возбуждать в нем пыл как человек, отвечающий за тот выдающийся успех, который ожидается от мальчика». Обращаясь к кардиналу, папа произнес ставшие пророческими слова: «Мы надеемся, что из этого юноши должен получиться Микеланджело своего столетия».
Первой работой, которой Бернини заявил о себе как о сложившемся мастере нового, пластического стиля, явилась изваянная в натуральный рост в 1619 году статуя Давида. В эпоху Возрождения изображение Давида было излюбленным сюжетом.
Бюст Леопольда Медичи