Жизнь коротка, искусство вечно. Часть 6

В бронзовом бюсте помпейского ростовщика Луция Цецилия Юкунда мастер с поразительной наблюдательностью передал асимметричное лицо пожилого человека, его покатый лоб, обрюзгшие щеки и отечные мешки под глазами. Награвированные волосы, кажется, прилипли к голове, жадные проницательные глаза широко раскрыты, на губах недобрая ухмылка. Дряблая шероховатая кожа, тонкие оттопыренные уши и бородавка на щеке усиливают впечатление отталкивающего уродства. Сама жизнь наложила неизгладимый отпечаток на лицо этого человека, натуру которого определяют трезвый расчет и всепоглощающая страсть к наживе. Беспощадная выразительность портрета достигает степени гротеска.

Во II веке н. э., когда римская культура становится более утонченной и рафинированной, в искусстве портрета правда характера, привлекавшая мастеров предшествующего столетия, сменяется стремлением передать эмоциональное состояние человека.

В портрете юноши из Берлинского музея привлекает классическая красота его лица, близкая греческому эстетическому идеалу. Живописно разметавшиеся волосы падают на высокий чистый лоб. Взгляд, устремленный вдаль, кажется задумчивым и созерцательным. Скользящие по лицу тени обволакивают его легкой дымкой и сообщают образу оттенок романтической грусти.

Ощущением затаенной печали, меланхолической созерцательности и внутренней тревоги пронизан замечательный портрет женщины восточного происхождения — так называемой «Сириянки», хранящийся в Государственном Эрмитаже. Легкий наклон головы и мягкие волны прически оттеняют изысканную грацию модели. Неправильные черты лица чаруют хрупкой нежностью. Тонкие приподнятые брови, прозрачные тени в уголках глаз и грустная полуулыбка раскрывают поэтическую одухотворенность, задумчивую мечтательность молодой женщины.

Портрет мальчика-ливийца времени Антонинов
Портрет мальчика-ливийца времени Антонинов


Портрет сириянки времени Антонинов
Портрет сириянки времени Антонинов

Свойственный искусству II века н. э. пристальный интерес к тончайшим оттенкам душевного состояния человека был связан с ростом индивидуалистических взглядов, характерных для интеллектуальной атмосферы эпохи, когда проявились первые симптомы упадка античной цивилизации. Это новое мироощущение прекрасно выразил «философ на троне», император Марк Аврелий в своем дневнике, красноречиво названном «Наедине с собой»: «Время человеческой жизни — миг, ее сущность — вечное течение, ощущение — смутно, строение всего тела — бренно, душа — неустойчива, судьба — загадочна, слава — недостоверна». Отзвуки подобных мыслей и чувств несут в себе многие скульптурные портреты второй половины II века н. э.

Другие материалы